Зимнее кружево

Впервые я увидела его на зимнем пиру. Он поднял кружку и пожелал князю здоровья. Подвыпившие дружинники взревели в знак одобрения. Глиняные кружки столкнулись с такой силой, что не выдержали и разлетелись на части. Ароматная медовуха брызнула во все стороны, запачкав его белый воротник из горностая. Но богатырь лишь раскатисто рассмеялся и, поймав, меня за косу, попросил принести еще выпить. По спине побежали мурашки. Перед глазами встала картина, как он расплетает мои волосы, длинными пальцами расчесывает русые пряди. Я глубоко вздохнула, прогоняя мечты. «И повезет же какой-нибудь дурочке, что однажды украдет его сердце».
- Ну! Что застыла? – прикрикнул князь со своего кресла. – Не видешь, гостей мучает жажда! Давай тащи брагу, да побольше!
Я со всех ног бросилась на кухню. Не хватало еще обидеть гостей. Чего доброго решат, что поляне зажимают угощение, беды тогда не миновать.
- Ну что? – схватив меня за локоть, спросила Малуша. – Хорош жених? Развеселит нашу Гореславу?
- Не знаю, - ответила я, поднимая тяжелый кувшин. – Их вон сколько! Поди, угадай, кто из них жених.
- Как кто? Он же только что таскал тебя за косу.
Кажется, я пошатнулась. Последние надежды на то, что богатырь окажется простым воином и обратит на меня внимание, рассыпались в прах. Кувшин выскользнул из моих рук.
- Аккуратнее! - Малуша резво подхватила его, не дав упасть. - Вы так всю посуду мне побьете!
Но увидев мое лицо, она испуганно спросила:
- Дарина, что с тобой?
- Поплохело малость, - прошептала я, опускаясь на лавку. – Сейчас все пройдет.
- Устала, милая? – не унималась Малуша. – Посиди, я сама отнесу им…
- Нет! Я справлюсь.
Сердце быстро забилось в груди от страха, что если я упущу этот шанс, то больше никогда его не увижу, не почувствую его запах, не поднесу угощение.
- Ну, смотри, - обеспокоенно пробормотала подруга.
Я подхватила кувшин и на нетвердых ногах вернулась в зал, сразу же посмотрев в его сторону. Он оживленно рассказывал что-то нашему князю Всеславу. И от каждого движения жемчужина, нанизанная на золотую нить в его ухе, раскачивалась все больше.
Поставив кувшин рядом с богатырем, я позволила себе задержаться чуть дольше необходимого: наклонилась через его плечо, чтобы дотянутся до пустого блюда из-под поросенка, потом начала складывать в него обглоданные ребра, кучками сложенные на столе, а сама не могла надышаться воздухом, пропитанным запахом зимнего костра, который исходил от горностая на его плечах. Волны зависти к княжне накатывали одна за другой. Ведь не оценит, дуреха, подарок, посланный ей богами, не полюбит мужа всем сердцем, потому как нет в нем места для кого-то еще, кроме себя ненаглядной.
Погрузившись в свои мысли, я даже подпрыгнула от неожиданности, когда над ухом раздался тягучий голос:
- Налей мне, красавица!
Я смутилась, будто он сказал мне что-то срамное, и суетливо вытерла ладони о передник. Хорошо, хоть кто-то принес новые кружки. Налив до самых краев, я протянула ему брагу. Он осушил кружку одним глотком, потом вытер губы рукавом и скорбно произнес:
- Плоха твоя брага, красавица!
Я осталбенела, не зная, как реагировать на такое оскорбление! Щеки загорелись от позора, а он как ни в чем не бывало продолжил:
- Быстро закончилась! Плесни еще!
И захохатал. Его смех поддержали дружинники.
- Дурак, - прошипела я и, подхватив юбки, кинулась прочь, подгоняемая раскатами мужского хохота.
Далеко убежать мне не удалось. Хихикающая Малуша вручила мне поднос с очередным поросенком и, развернув, вытолкнула обратно в зал.
- Это ж смотрины, так иди и присматривай – вдруг и себе жених найдешь, - донеслось вслед.
Я сжала зубы. От смущения горели не только щеки, но, кажется, даже пятки. Хотя все уже забыли обо мне. Пир продолжался. Такие же, как я, незамужние и, что греха таить, незнатные девушки носили кувшины и угощение, терпя шуточки воинов. А, возможно, «терпела» только я. Вон Забава уже примостилась на коленях у широкоплечего чужака и вовсю заигрывала с ним. Варвара строила глазки всем и каждому. А Злата…
«Да-а-а, похоже праздник не в праздник только мне».
И все из-за не к месту встрепенувшегося сердца. «И почему же я не родилась в княжеской семье? У них и так пятеро дочерей, подумаешь, одной больше».
С детства я любила мечтать, вот и сейчас с готовностью погрузилась в грёзы. Так сладко представлять, что князь признал меня своей внебрачной дочерью, нарядил в новенькое платье, подарил височные кольца из серебра и устроил в мою честь пир. Я бы вошла в зал, и все гости замолкли бы, восхищенные моей красотой.
Внезапно в зале наступила тишина. Один за другим дружинники встали и, склонив голову, развернулись в сторону кухни. Как раз туда, где застыла я с дурацким поросенком в руках.
«Неужели чудеса бывают!» - пронеслось в голове.
Мой богатырь вышел из-за стола и направился ко мне. Удивленно распахнутыми глазами я следила, как он приближается… и проходит мимо.
- Мое почтение, княжна! – раздалось за спиной. – Вы еще краше, чем говорит молва.
На моих глазах навернулись слезы. Вот сейчас он предложит разделить с ним жизнь и увезет в свое заснеженное княжество, а я так и останусь здесь прислуживать на пиру. Не знаю, откуда взялось мужество обернуться. Наверное, хотелось взглянуть на него в последний раз.
Он склонился над бледной, почти прозрачной рукой княжны. Глаза Гореславы от несончаемых слез покраснели, нос распух, губы дрожали. Как я и думала, жених пришелся ей не по нраву. Своими капризами она довела отца, что он пообещал выдать ее замуж за того, кто первым пришлет сватов, и назначил приданное, от которого не откажется ни один здравомыслящий мужчина. К добру или к худу, первыми отозвались северяне.
- Не хочу! – срывающимся голоском заявила Гореслава. – Не хочу разувать раба!
Вырвав руку и громко зарыдав, она кинулась вверх по лестнице.
- Гореслава! – взревел князь. – Прокляну паршивку! Выдам замуж за первого встречного!
Он выскочил из-за стола и в два шага преодолел весь зал, я даже не успела посторонится.
- Чего стоишь, дура! – закричал Всеслав. – Прочь с дороги!
«Вот так всегда, - растроенно подумала я. – Оплошает княжна, а достается мне».

За ночь снега намело, что дверь не открывалась. Так что путь на улицу лежал только через окно. Я уселась на подоконник, вдохнула полной грудью морозный воздух и обвела взглядом двор. От увиденного перехватило дыхание. Снег ровным, нетронутым полотном покрывал площадку перед замком, переливаясь на ярком солнце.
- Ну, здравствуй, зимушка! – прошептала я радостно. – Как же я по тебе соскучилась!
Словно в ответ, снег заискрился еще ярче. Такой зимы в наших краях давно уже не было. Снег если и выпадал, то затемно, крадучись и таял в первых утренних лучах. Мороз тоже надолго не задерживался. Иногда налетал ветер, кружил вокруг крепости, громко завывая, - будто звал за собой. И вот наконец-то…
Зажмурившись, я уже собралась прыгнуть в сугроб, как кто-то схватил меня за косу.
- Куда тебя несет, дура? Высоко же, убьешься! Давай, лучше я первым спрыгну, а потом тебе помогу.
Старший сын князя Святослав так за волосы и затянул меня обратно в замок.
- Честное слово, отрежу, - пообещала я, вынимая косу из мужского кулака.
- Я тебе отрежу, - пригрозил он. – В башню посажу и, пока не отрастишь новую, не выпущу. Сила твоя в ней.
- Толку-то от моей силы здесь, - отмахнулась я. – А за косу меня таскают все, кому не лень.
- Вот я и говорю – дура, по тому и таскают.
- Ты будешь прыгать или дальше лясы точить? – подбоченилась я. - Ежели нашему князю приспичит во дворе нужду справить, а дверь не откроется, кто виноват будет? Дарина!
- Ладно, не ворчи! Батюшка после вчерашнего даже глаз открыть не может, не то что доползти до двора! А вот гости уже встали – не спится им, окаянным, - хотят размяться, удалью своей блеснуть.
С этими словами он уселся на подоконник и спрыгнул вниз. Я полезла следом.
- Ловишь? – уточнила я на всякий случай.
- Ловлю! – отозвался он, широко улыбаясь, и развел руки.
Помянув Даждьбога, я прыгнула прямо в раскрытые объятия Святослава. Он, как и обещал, поймал, покачнулся, но на ногах устоял, и крепко прижал к груди. Высокий, статный – о нем мечтали все здешние незамужние девицы. Да куда там незамужние, почти все бабы втайне вздыхали о нем! В том числе и я до вчерашнего вечера. Пока не увидела северянского князя. Одного взгляда на чужака хватило, чтобы понять, не смогу полюбить другого.
- Хорошая ты девка, Дарина, - прошептал княжич мне в макушку.
Теплый платок сполз на плечи, и я почувствовала обжигающее дыхание Святослава. Еще два дня назад растаяла бы в его руках, а сегодня просто сказала:
- Знаю.
Он удивленно заглянул мне в глаза, так что пришлось пояснять:
- Все так говорят, но замуж никто не зовет.
Он как-то грустно улыбнулся и стиснул меня еще крепче.
- Будь ты дочкой хотя бы воеводы, а я простым дружинником…
- Абы да кабы, так во рту росли б грибы. Пусти.
Я попыталась вырваться из его рук, но он сжал меня так, что аж ребра затрещали и только потом отпустил. От неожиданности я упала в сугроб.
- Чего расселась? – От его печали не осталось и следа. – Лучше делом займись. Покажи, на что способна!
- Ах так! – разозлилась я, зачерпывая полную пригоршню снега. – Получай.
От небольшого, но крепкого снежка Святослав играючи увернулся и, слепив свой, запустил в меня. Я выставила руки вперед, пытаясь поймать комочек снега на излете, но напрасно. За первым снежком последовал целый град. Звонко хохоча, я перевернулась на четвереньки и быстро поползла вдоль стены.
Вдруг откуда не возьмись появились мальчишки. С громким гиканьем и улюлюканьем они налетели на княжича, и пришел его черед уносить ноги. Двор наполнился звонким детским смехом. В считанные минуты у дверей замка выросли две совершенно неприступные снежные крепости.
- Смотри, поляне-то совсем в снежки играть не умеют, - раздался у меня над головой знакомый голос, от которого по телу побежали мурашки. – Айда научим!
Из окна один за другим выпрыгнули пятеро чужеземцев и ринулись в бой. Я тоже кинулась следом и попала прямо под перекрестный огонь. Так и закидали бы меня снежками, если бы не северянский князь.
Он перекинул меня через плечо и побежал к колодцу. Не успела я опомниться, как оказалась в новом сугробе. А он, подмигнув, повернулся ко мне спиной и спешно направился обратно к своим.
Мне хотелось остановить его, задержать, пошутить, но как на зло в голову не пришло ни одной хорошей мысли. Мои пальцы судорожно комкали снег. Еще мгновение, и шанс будет упущен. Я слепила снежок и прицелилась, понимая, что у меня одна единственная попытка. Сердце бешено колотилось в груди, словно от этого броска зависела вся моя судьба. Размахнулась и кинула в широкую, закрытую волчьей шубой спину. Попала! Он медленно развернулся и, ухмыляясь, погрозил пальцем. Я показала язык и с громким визгом бросилась бежать. Плоток окончательно развязался и упал с плеч. Коса растрепалась. За спиной слышался скрип снега. Шаги приближались. В последний момент я развернулась. Он ураганом налетел на меня, сшиб с ног, но я успела вцепиться в пушистый воротник и потянуть за собой. Мы покатились по мягкому снегу.
- Попалась! – порычал он, обнажив белые зубы с чуть выступающими клыками.
Сопротивляться не было никакого желания, и я притихла, придавленная весом его тела. От бега мое дыхание сбилось.
- Боишься? – спросил он, зубами стаскивая со своей ладони рукавицу.
Я помотала головой. От этого движения снег попал за шиворот, опаляя холодом кожу. Но прикосновение его теплых пальцев к моему подбородку согревало лучше липового чая. Взгляд стальных глаз будил чуть ниже живота незнакомый доселе сладкий жар.
Мне тоже хотелось погладить его по щеке, проследить кончиками пальцев линию губ, бровей.
- Какая храбрая, - выдохнул он и еще тише добавил: – И красивая.
Его лицо медленно приближалось. В ожидании своего первого поцелуя я закрыла глаза и, кажется, перестала дышать, как тут раздался оглушительный стук. Мы одновременно посмотрели на дверь. Замок вздрогнул от громкого рева:
- Дари-и-ина!!!
С крыши посыпались сосульки. Со старой ели возле крепостной стены упала шапка снега. Где-то за оврагом на селе закудахтали переполошенные куры. В мгновение ока двор опустел, как будто там никого и не было.
Чужеземец посмотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь.
- Князь, - шепотом пояснила я.
Северянин кивнул и, сорвав с моей косы розовую ленту, быстро поднялся, затем протянул руку и помог встать мне.
Дверь уже трещала под ударами князя.
- Еще увидимся, - прошептал чужеземный богатырь и широкими шагами направился к конюшням.
Я хотела увязаться следом, но очередной рев Всеслава остановил меня. Глубоко вздохнув, я приготовилась к очередной трепке.

- Лучше бы князь меня за раками отправил, - проворчала я, вытирая рукавом испарину со лба.
Вертеться на кухне возле раскаленной печки больше не было сил. От жары я словно таяла как снегурка по весне. К щекам липли выбившиеся из косы волоски. Капельки пота скатывались по спине.
- Да, - хохотнула Малуша, - ты у нас одна знаешь, где раки зимуют. Причем не понаслышке.
- Вот и я говорю, лучше в ледяной воде раков искать, чем весь день пироги печь.
- Кому что…
Умел наш князь наказывать, видел человеческую слабость и, не стесняясь, бил по ней: кого в погребе запрет, кого прясть заставит всю ночь напролет, а мне вот запретил целые сутки выходить во двор. Знал Всеслав, что для меня это хуже пытки, особенно сейчас, когда в княжестве воцарилась настоящая зима. Я задыхалась в четырех стенах. Душа рвалась на улицу под яркое солнце да на белый снег.
Периодически на кухню забегали мальчишки с раскрасневшимися от мороза щеками и носом. От них так и веяло зимней свежестью. Мне хотелось прижаться к покрытым снегом полушубкам, чтобы впитать прохладу и остудить разгоряченную кожу. К вечеру желание вырваться из замка стало почти нестерпимым, но нельзя, иначе неделю придется просидеть взаперти. А там и зима закончится. Вслед за северянами. Они к нам ее привели, они ее и уведут за собой. А я останусь здесь.
Тяжело вздохнув, я открыла печную заслонку. В лицо дохнуло жаром, от которого на глазах навернулись слезы.
- Говорят, князь их рожден от рабыни, – доверительно сообщила Малуша.
- Байки всё, - отмахнулась я, вспоминая прямую спину и гордый взгляд богатыря. – Такой стати у рабов не бывает. Да и как бы он князем стал?
– А вот так и стал. Отец души в нем не чаял, поэтому и завещал княжеский стол в обход старших законнорожденных сыновей. И бьются братья меж собой, словно враги лютые. Да только люди простые бегут в соседние земли. Скоро совсем никого не останется.
- Скоро от меня ничего не останется, - перевела я разговор на другую тему. – Дальше сама управишься?

- Иди, Дарина, - отпустила меня Малуша.
- Спасибо, - обрадовалась я и, обняв подруженьку, выбежала из кухни.
В зале опять пировали. Зареванная Гореслава сидела во главе стола между родителями и как бы украдкой смахивала с глаз слезы. Не знаю, как у чужаков от ее скорбного вида кусок в горло лез. Лично у меня от одного взгляда на княжну пропадал весь аппетит.
«Тоже мне несчастье – выйти замуж за могучего князя. Мне бы на ее место…»
Я еще раз обвела пирующих взглядом, ища северянского богатыря. Но его среди гостей почему-то не оказалось.
В очередной раз глубоко вздохнув, я шмыгнула по лестнице на второй этаж, чтобы не попасться на глаза Всеславу. Чего доброго, родимый князь-батюшка придумает новое наказание.
Длинный коридор был освещен пламенем факелов, расположенным на стенах между узкими окнами.
Вдалеке скрипнула дверь, и раздались неторопливые шаги. Судя по плавной, немного распевной речи, говорили северяне. Любопытство пересилило, и, метнувшись обратно на лестницу, я поднялась на один пролет выше.
- Так чем тебе не угодила Гореслава? Слезами да причитаниями? Так запрем ее в башне, нарыдается всласть.
Я еле удержала смешок, как точно угадали чужаки характер нашей княжны.
- Да проку от твоей Гореславы нет. Ты ее видел? Не выживет она у нас. В первую же метель околеет, - заявил другой чужак.
- Как никакого проку? – возразил первый. – А приданное? Без него нам не справится со степняками.
- То-то ж и оно. Если бы такое приданное обещали за любой полянской девкой, я выбрал бы другую.
Дыхание перехватило от внезапной догадки.
- Не ту ли голубку, что ты по утру в снегу валял?
«Да это ж северянский князь! – озарило меня. - И он не любит Гореславу!» От радости сердце застучало быстрее. В груди затеплилась надежда.
- Если дело только в ней, то что тебе мешает взять девицу с собой? После вчерашней выходки князь выполнит любое твое желание, лишь бы загладить вину.
Ответа я не расслышала. Внизу заревели дружинники, приветствуя своего предводителя, уже спустившегося в зал.
Радость от того, что я тоже понравилась богатырю, быстро сменилась злостью.
«Это ж в качестве кого он возьмет меня с собой? Служанки? Второй жены? Наложницы?»
Говаривали, что у северян допускается многоженство. Но меня такой расклад совершенно не устраивал. Как можно делить своего мужа с другой бабой?! А если к тому же этой бабой окажется Гореслава…
«То что? Неужто откажешься?» – ехидно уточнил внутренний голос.
В душе поднялась волна отчаяния. Я забилась в угол, чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы.
«Соглашусь! Хоть женой, хоть рабой, хоть собакой. Снесу любое унижение, лишь бы вырваться отсюда».
Сердце подсказывало, что судьба моя там – в далеких заснеженных землях.